Под Порожками комбат майор Н. Шорин поставил задачу Вадиму Авакьяну и мне: в тылу врага найти и уничтожить минометную батарею, причинившую немалый урон нашему батальону.
— Мы придем на помощь, а пока рассчитываю на вашу инициативу. Справитесь? — спросил командир.
— Постараемся, — ответил Авакьян за двоих.
Подружились мы с Вадимом в первые дни пребывания в училище. Внешность у него была обычная: среднего роста, худощав. А вот наговориться мы никак не могли: ведь еще до войны служили на границе в одном отряде! Вадима знали в батальоне многие. Курсанты про него говорили: прирожденный разведчик! Верно, граница научила его по обломанным веткам, помятой траве, углям костра разгадывать, кто был в лесу и с какой целью.
Лейтенант А. Х. Степанов, командир нашего взвода, готовя нас в разведку, полушутя, полусерьезно спрашивал меня:
— Слушай, как у тебя нервы?
— В порядке, товарищ лейтенант!
— Молодец, — говорил командир. — Нервы — это больше, чем все!
И вот ночь, располосованная яркими дугами осветительных ракет. Тихо подходим к деревне Порожки, занятую противником. Вадим поднимает руку, показывая вверх, на чердак двухэтажного дома.
— Неужели батарея там? — шепчу я, ничего не видя.
— Нет, — уверенно отвечает Авакьян, но этот чердак имей в виду. Приглядись, оттуда могут встретить наших…
Теперь и я замечаю — там притаился пулемет. Идем дальше. Вот лужайка. Трава помята, валяются тряпки, разбитые ящики от мин. Здесь стояла батарея. Неужели ушла? Следы колес ведут на опушку леса, застывшего во тьме. Авакьян углядел в зарослях кустарника что-то вроде бугорков. Подползаем, так и есть! «Бугорки» покрыты ветвями.
— Вот она — минометная батарея! — шепчет Вадим.
Подмечаем часового. Ежась от утренней прохлады, он стоит, прижавшись к дереву.
— Останешься жив, не забудь про чердак: пулемет нужно уничтожить, иначе… Понял, Коля?
— Не забуду, Вадим!
Мы ползем вперед, удаляясь друг от друга, каждый к своей цели. От меня до огневой позиции осталось метров двадцать: подбегаю к первому миномету, затем к другим, сую в ствол каждого миномета лимонку, предварительно выдернув чеку, кидаю гранаты в ящики с минами, сложенные штабелями. Гремит взрыв. Воздушной волной меня отбрасывает в сторону.
Очнулся, вспомнил слова Авакьяна: «Не забудь про чердак!».
С позиции минометной батареи в панике разбегаются немцы, словно крысы с горящего корабля, что-то кричат. А я тем временем пробираюсь к двухэтажному дому. Нахожу черный ход на чердак. В темноте у лестницы спотыкаюсь. Под ногами убитый и красноармейская пилотка. Жуть берет!
Но крадусь в глубь чердака. Автомат наготове.
— Стой! — едва успеваю выкрикнуть, остановив замах Авакьяна: еще миг, и «приласкал» бы он меня прикладом. Мы обнялись.
— Я-то думал, фриц идет, — задорно блеснули глаза Вадима.
— А мне почудилось, пилотку твою видел… и какой-то труп.
— Это часовой. Вшивый фашист! За ухо меня укусил. Рядом с пулеметом уткнулся еще один гитлеровец. Солнце поднималось над горизонтом. Видимость хорошая. Фашисты, до взвода численностью, прикрываясь складками местности, пытаются окружить наш дом. А из-за леса небольшая группа намеревается отрезать нам путь отхода. Темпераментный, разгоряченный, Авакьян со словами: «А ну, попробуем», — из трофейного пулемета дал очередь. Огнем автомата я поддержал его. Несколько солдат упало. Другие залегли. Начался бой. Слишком неравный. Немцы подожгли дом. Густым дымом заволокло чердак. Мы стали задыхаться. Меня чем-то ударило По голове. Я упал, потерял сознание. Вадим бросился ко мне. Усадили около дымохода.
Фашисты, прекратив стрельбу, подходили все ближе.
— Рус, ставайтесь!
— Ждите, после пятницы в четверг, — ответил Вадим.
Над нами уже трещали доски, рушились стропила. Все теснее окружало пламя.
Авакьян перетащил меня ближе к чердачному окну, дышать стало легче. А сам встал у пулемета и на озаренной стене, точно памятник, застыла тень моего друга, стреляющего по фашистам.
— Мы советские! — кричал он вниз гитлеровцам.
Вдруг все стихло. И словно в ответ этой клятве, послышалась родная русская речь, радостный голос Константина Каукина:
— Ребята, Вадим, Коля! Мы здесь, прыгайте!
— Прыгайте! — кричит Федор Бурцев.
Мы смотрим в окно. Там внизу наши держат растянутую плащ-палатку. Лейтенант Степанов приказывает:
— Прыгайте скорее!
— Прыгай, — говорю Вадиму, задыхаясь от дыма.
— Ты, первый, я успею.
Я не мог прыгнуть первым.
— Прыгай, — говорю, — ты.
Неожиданно Вадим толкнул меня. На лету слышу его голос:
— Ловите.
Плюхнулся в плащ-палатку. Бурцев обнял меня. В тот же миг рухнула крыша, а в воздухе пролетел Вадим. Одежда его охвачена пламенем. Курсанты подхватили Вадима. Погасили пламя. Оказали нам помощь. Вскоре вернулись домой.
Комментарии закрыты.